X конференция «Восточные древности в истории России»

Константин Иванович Красильников,

                                                  Людмила Ивановна Красильникова

                                                                                      Луганский нац. университет, Луганское отд. ВУФ ИА НАНУ. Украина.

Некоторые идентифицирующие признаки изваяний степного Подонцовья и их идентичность со статуями Азии

(тезисно-концептуальный обзор)

  Сведения о камнерезном искусстве восточноевропейского пространства в последние десятилетия пополнились находками из 123 скульптур XI –XIII вв., выявленных в степном Подонцовье и собранных в коллекциях музеев, каким, к примеру, является парк-музей (скансен) в г. Луганске (Украина). Визуальный образ статуй свидетельствует о трех приемлемых им тенденциях: во-первых, среди них наблюдаются иконографические и художественно-стилистические различия; во-вторых, очевидная сменяемость статуарных форм; в-третьих, имевшие место традиции статуарного искусства известного в Азии (Л.А. Евтюхова, А.Д. Грач, М.П. Грязнов, Л.Р. Кызласов, Я.А. Шер, А.А. Чариков и др.). По характерным им признакам удается идентифицировать тюркско-кипчакские корни половецких изваяний восточноевропейских степей, что не является общепризнанным фактом. Тенденции удревнять хронологии статуй, расширять этнический диапазон из создателей, имели место в XIX ст. (Уваров 1871). В 90-х годах ХХ ст. в оценках тюркского  восточноевропейского статуарного искусства наметились четыре почти аналогичного направления позиции:   1. Невозможно в отрезке менее 200 лет одному этносу сформировать различные типы статуй.   2. Существующие статуи созданы различными из числа тюрок народами, обладающими собственными традициями этого вида искусства.   3. Отдельные типы европейских статуй близки к скульптурам азиатских степей, однако они не являются половецкими.   4. Такими этносами могли быть печенеги, или торки (Гераськова 1991).   Задачи данного материала в том, чтобы иконографо–стилистическими признаками, характерными скульптурам VI–XI ст. из Азии и XI–XIII ст. Восточной Европы, обосновать тюркскую идентичность, идентифицировать статуарное искусство половцев в условиях в восточноевропейских степей.   Тюркская статуарная культура здесь менее чем за 200 лет, прошла путь от стело– и столбовидных «балбалов» до классических форм объемных моделей. Показателями их динамики являются комплексы скульптур XI–XIII вв., выявленные на пространстве около 10 тыс. км² с конкретными географо-петрографическими привязками (Гераськова, Багно 1981). Часть статуй происходит из закрытых комплексов типа святилищ, из насыпей курганов. В данном случае проблемы картографической достоверности находок с привязками к праисторическим местам, не существует.   Абсолютное большинство изваяний изготовлено из карбоновых песчаников – геолого-морфологических пород Донецкого кряжа (Гераськова, Багно 1981; 1999; Красильников 1999), лишь небольшая их часть вырезана из карбонатных известняков (Красильникова, Красильников 2009). Карьеры, из которых происходят заготовки, выявлены на правобережье р. Северский Донец. На левобережном степном массиве статуй не обнаружено.   Идентифицирующими признаками половецких статуй из степного Подонцовья являются приемлемые им типолого-эволюционные и хронологические характеристики. Вопросы типологии половецких статуй были предметом рассмотрения с момента их обнаружения (А.С. Уваров,  Н.И. Веселовский, Г.А. Фёдоров-Давыдов, С.А. Плетнёва, Я.Р. Дашкевич и др.). Однако исследователи, используя артефакты рассредоточенные по всей Восточной Европе, создали типолого-эволюционные схемы, обобщающего характера (Фёдоров-Давыдов 1966; Плетнёва 1974).   Статуи из компактного массива Донецкого кряжа, позволяют наметить несколько иное содержание признаков и определить шесть типов изображений. Тип I – стеловидные статуи, исполненные в технике гравировки и низкого барельефа. Тип II – столбовидные, выполненные с определенным скульптурным антропоморфным реализмом. Тип III – объемные круглые «стоящие» скульптуры, исполненные в технике высокого барельефа с иконографическими признаками изображаемого образа. Тип IV –  группа круглых, композиционно сложенных «полусидящих» статуй. Тип V – явно «сидящие» на массивных постаментах образы мужских и женских крупных фигур с большим многообразием изображенных предметов. Тип VI – круглые, столбообразные статуи, которым лишь голове и отчасти туловище придают антропоморфные черты, остальные детали либо отсутствуют, либо выполнены небрежно (Плетнёва 1974).   Естественно, возникают вопросы, касающиеся причин композиционной сменяемости половецких статуй, при которой в отрезке времени не более 180 лет преодолен путь от антропоморфных стел-столбов до совершенных образов, реальных представителей общества половцев. Заметим, что за 4–5 предшествующих столетий (VI–IX вв.) искусство кипчаков Центральноазиатского массива не вышло за рамки стеловидных изображений (Грач 1961). Лишь Семиреченско-Казахстанским округлым изваяниям IX–XI веков, на наш взгляд, приемлемо понятие «скульптуры» (Шер 1966; Арсланова, Чариков 1974; Чариков 1976; 1986). Чем обусловлены изменения художественно-композиционных стилей характерные восточноевропейским статуям?   В нашем представлении фактором динамизм являлся формирующийся феодализм, его имущественные возможности, способствующие появлению новых социальных групп из числа военной и феодальной аристократии. В этих условиях прежняя идеология, освещающая сакралитет родовых покровителей по матрилинейности или патрилинейности, трансформируется в направлении превознесения богатых представителей номадов. Источником накопленных ими богатств являлись скотоводство, войны, геополитическая дипломатия с механизмами подкупов, подачек, гостинцев, выкупов и других приемов извлечения доходов в пользу аристократии (Багрянородный 1934; Комнина 1859; Татищев 1964). Представители высших имущественных и социальных слоев из феодальных кругов выступали заказчиками востребованных ими статуарных образов.   Обозначив типологообразующие параметры половецких изваяний XI–XIII ст., определим некоторые направления идентичности со статуями VI–X ст. из Центральноазиатской прародины.   Известно, что тюркские статуи происходят из Центральной  и Средней Азии, вместе с тем, прямые аналогии с восточноевропейскими, прослеживаются лишь отчасти. Это замечание имеет отношение к изображениям женских персон. В восточных ареалах статуарные памятники представлены преимущественно воинами (Кубарев 2012), женские изображения известны в основном в западном ареале распространения тюркских скульптур (Шер 1966; Чариков 1974; 1976; 1980). Особенность изваяний степного Подонцовья в том, что до 68% составляют изображения женщин. Семиреченские статуи обозначают женский образ, изображая грудь девы. Аналогичным приемом обозначена некоторая часть стеловидных статуй восточноевропейской серии (Плетнёва 1974), но среди изваяний женской группы статуй степного Подонцовья изображения вторичных признаков исполнены двумя стилистическими приемами: на стеловидно-столбовидных (тип I и тип II) скульптурах посредством кругов; на круглых объемных фигурах (типы III–V), в виде массивной свисающей груди взрослой женщины.   На различия изображения женской груди изваяний из восточного и западного Евразийского массивов обратил внимание М.П. Грязнов (Грязнов 1950), однако комментарии по замеченным различиям не были им приведены (Шер 1966). Лишь из суждений С.А. Плетнёвой (Плетнёва 1974) удаётся обозначить обстоятельства происхождения общих и отличительных с азиатской скульптурой, женских стилистических признаков. Известно, что сакральность древних тюрок воплощена в различных религиозно-обрядовых формах, в том числе статуарной в образе прародителя по женской линии. В восточноевропейском варианте его образ обозначен двумя стилистическими приемами в образе девы, позднее в образе женщины–матери с последовавшими изменениями в исполнении женской груди в обнаженном состоянии. Этого, видимо, требовал ритуал, связанный с идеями символа жизни, силы, продолжения рода.   Воплощением женского предка–покровителя, С.А. Плетнёва расценивает половецкую скульптуру женщины с ребенком такого же пола (Плетнёва 1974). В этой же связи вполне уместна постановка вопроса о сохранении в патриархальном обществе номадов матрилинейности, сочетающейся с имущественным состоянием жен из аристократических кругов.   Среди других признаков, связанных с древнетюркской идентичностью, отображенной в половецких скульптурах, являются изображения с сосудами, заключенными в обеих руках. Подобные позы фиксируются на статуях IX–XI вв., их появление на изваяниях восточноевропейского массива обосновано перемещением кипчаков на запад. Тогда же проникают иконографические варианты с ассиметрией в расположении рук и сосудов, или прорисовок личин в сердцевидных контурах, другие признаки характерные статуарным традициям тюрок VI–XI вв. Подобные стилистические приёмы для восточноевропейских статуарных памятников явления редкие и являются свидетельствами раннего (около сер. XI ст.) этапа проникновения в европейские степи кипчаков из Казахстана (Чариков 1976), возможно из Тувы (Грач 1961). Они же презентуют тюркскую культуру на новой для неё территории.   Важно отметить, что в восточноевропейском варианте XII–XIII cт. камнерезная отрасль оформилась в классическую форму статуарного искусства тюркского этноса.   С этим же массивом к середине XIII ст. связана гибель и безвозвратное исчезновение средневекового статуарного феномена тюрков.