Из воспоминаний о ЮТАЭ участника первых лет экспедиции
02.04.2015 | Posté par Nigora sous Nouvelles, Personnel, Expéditions |
Предлагаем Вашему вниманию воспоминания непосредственного участника первых лет раскопок на легендарном античном памятнике – городище Тахти-Сангин. Будем рады новым фотографиям. Пишите свои отзывы, авторам это важно!
Анатолий Жеганов
Раскопки на Тахти-Сангине. Гриф секретности снят (часть I).
Дошло до меня о, дружище Олег, что захотелось тебе узнать правдивую историю о том, что происходило на берегу великой Аму в тот далекий теперь уже от нас год, когда Великая страна еще была едина, в мирном Афганистане правил король, а легендарный Тахти-Сангин скромно именовали Каменным городищем. Итак, внимай. С чего все началось. Широка страна моя родная. Шел 1977 год. Один юный, но уже довольно опытный, «археолог», только-только завершив свое среднее образование, полный светлых надежд радостно покидал стены ненавистной школы на севере Москвы с троечным аттестатом в кармане, но с твердой убежденностью в величайшем значении любимой науки. Варан Конемур (так нарекли его при посвящении), несмотря на юный возраст, уже не раз принимал участие в различных раскопках и разведках в пределах средней полосы Европейской части СССР. В экспедициях он нахватался необходимых познаний: разбирался в неолитическом кремне и керамике РЖВ, умел копать курганы, безошибочно мог отличить, например, городище от стоянки или селища. Много чего еще помимо наматывания портянок, знал и умел Конемур в свои 17. А еще, вот уже вторую пятилетку он активно занимался в кружке археолухов при ГМИИ им. Великого поэта на Волхонке. Безмятежное детство вчерашнего школьника уже закончилось, скоро надо будет вставать в строй призывников. Зато он твердо знал, что отдав долг Родине, как и подобаем мужчине, обязательно поступит на истфак и станет НАСТОЯЩИМ. Ах, Археология – царица наук, эх, Экспедиция – сказочная и прекрасная. Такая романтика. Такие люди… А т.к. до армии времени было еще вполне достаточно, то молодой герой решил отправиться куда-нибудь подальше расширять свои географические познания, просторы Родины звали свалить от мамы, папы и любимых бабушек. Рыжий жизнерадостный здоровяк Юрий Ильич Тильман – научный вдохновитель нашего кружка и в ту пору еще не эмигрант, дал мне (автор и был тем самым юношей) самые лестные рекомендации в Институт Востоковедения АН СССР. Там я познакомился с невысоким лысоватым крепышом кавказской наружности известным под именем Игоря Рубеновича Пичикяна. Хитро улыбаясь, мой будущий начальник популярно объяснил , что мне еще надлежит сделать в Москве и как его разыскать в Душанбе. «Как прилетишь, найдешь на улице Ленина Институт Истории. Любую собаку спросишь, они там все Пичикяна знают». На этом мы и порешили. Я написал заявление в ОК, получил командировочное удостоверение, все как у взрослых. Экспедиция начинала работу с первых дней августа, надо было поторопиться. Мне было необходимо: купить билет на самолет, оформить в родном отделении милиции разрешение на въезд в пограничную зону, успокоить родных, убедив их, что все будет хорошо. Билет на ночной рейс до столицы Таджикистана был не дешев – целых 82 рубля, но Пичикян обещал вернуть деньги, штамп на командировку менты мне поставили и лишних вопросов не задавали, мамины «Ахи» и «Охи» затихли. Я обещал одеваться тепло и взять с собою дедушкину телогрейку. Сестры не выступали, отец был спокоен, он многое испытал в жизни. Один бывалый родственник кратко объяснил мне необходимые правила поведения принятые на Востоке. Выглядело это примерно так: Восток – дело тонкое, как известно. Там до сих пор басмачи кругом, как в «Белом солнце пустыни». Главное, не нарушать местных обычаев. Если, самую малость нарушить – зарежут, а если не нарушать, то и бояться нечего. Азия-с. Обогащенный грузом подобных знаний, с небольшим рюкзаком за спиной и с ватником под мышкой, я вылетел из Домодедово в сторону солнечного восхода.
Первые впечатления. Город в ладонях гор. Восточное гостеприимство.
Ранним утром, взглянув в иллюминатор, я был потрясен и заворожен красотою удивительной картины, открывавшейся взору с борта воздушного судна. Все пассажиры, те, что не спали, приникли к стеклам. Краешек огромного ярко-красного диска показался над слегка закругленным горизонтом, осветив пылающим цветом многочисленные клинки острых горных пиков, проткнувших насквозь белоснежное ватное одеяло облаков, накрывавшее землю. Горы были повсюду. Самолет пошел на снижение, Салям, Азия. В 7 часов утра я уже спешил к остановке городского автобуса, который должен был довезти меня до проспекта Ленина – центральной улицы Душанбе. Сев в автобус, я был несколько озадачен отсутствием в салоне привычных приспособлений для оплаты проезда. В Москве тогда еще билеты пассажиры отрывали себе сами, предварительно опустив деньги в специальную кассу. В других городах, где мне до этого приходилось бывать, билеты продавались кондуктором. Не увидев в автобусе ни кассы, ни кассира, я обратился к водителю с вопросом: как поступить и куда мне опустить свой пятачок за проезд? Шофер автобуса, усатый загорелый мужик в тюбетейке, взял микрофон и на весь салон посоветовал по- русски: «Засун свой пятак себе в ….». И мы поехали. Вот так я впервые столкнулся с местными нравами. Путь был не долгим, город не показался мне особенно большим, вокруг много зелени, красиво. Уже минут через 15 я шагал по улице Ленина, с интересом наблюдая за всем, что происходило кругом. Многие из прохожих были облачены в национальные одежды, почти все были в тюбетейках. Особенно красочными показались мне наряды женщин, которые напоминали стайки разноцветных птичек. Ни одной в парандже я еще не заметил. Вон человек едем на живом (!) ишаке. Два каких-то аксакала-бабая в чалмах ( один в белой, другой в голубой) зачем-то громко «ругаются» на перекрестке. Ого, у одного нож висит на пузе, наверное, басмач. Вон собачонка мелкая бежит. «Собака, собака, где найти Пичикяна?». Убежала. Разыскиваемого Института Истории на улице Ленина никогда не было, был Президиум АН Таджикской ССР. Но Пичикяна знали и здесь. Симпатичная, восточная, еще не старая женщина – археолог объяснила мне, что Институт Истории им. Дониша всегда находился, и теперь находится на улице Кирова, и что если я не найду Пичикяна там, то, если захочу, могу поехать к ней в экспедицию, которая занимается изучением средневековых памятников на севере республики. Время уже приближалось к обеду, когда нужный мне институт был обнаружен. Непосредственно перед этим, со мной произошла забавная история, приключившаяся на почве строгого соблюдения обычаев. С утра было прохладно, и ватник оказался, вполне, кстати, но постепенно значительно потеплело, и на меня начали подозрительно коситься прохожие. Решив, что пора позавтракать, я стал искать какой-нибудь подходящий объект общепита. Но сколько бы я ни крутил своей головой, всюду я видел лишь вывески с пугающим словом «ХАНА» (Чойхона, Китоб хона и т.д.)… Наконец, я заметил ярко-зеленое деревянное сооружение под названием «Павильон». Внутри стояли полтора десятка квадратных столиков с железными трубочками-ножками, таких же, как и в наших столовых. К прилавку выстроилась небольшая очередь, состоящая из молодых людей в тюбетейках, по внешнему виду – студентов. Выбрав себе в качестве «образца» одного юношу в белой рубашке с короткими рукавами и коричневой дерматиновой папкой под мышкой, я решил во всем следовать его примеру, что бы, не оскандалиться. Что-то пролопотав продавцу, юноша взял поднос и направился к ближайшему свободному столику. И мне того же – сказал я работнику прилавка. К моему восторгу за 23 копейки я получил: чайник зеленого чая, половину довольно большой лепешки и сто грамм козхалвы (бело-розовый кубик видимо из топленого сахара). С полным подносом всего этого богатства я направился к тому же столу где сидел мой «объект». Расположившись напротив юноши, я стал внимательно наблюдать за всеми его движениями, самым тщательным образом копируя их. Он отломит кусочек, и я отломлю такой же. Он наливает чай, и я хватаюсь за чайник. Он отхлебывает из пиалы, и я тоже… Через пару минут парень занервничал. Сначала он начал оглядываться (я тоже), затем вскочил из-за стола, бросив все что осталось, и, подхватив свою папку, пулей вылетел на улицу. Хотя мне и жаль было оставлять завтрак, но я, не раздумывая последовал за ним. Как требовал местный обычай! Так все оно и было.
В Институте мне сказали, что Пичикяна знают, но его давно никто не видел. Ну, хотя бы и так. Будем ждать. На первом этаже в холле, у входа в Институт стоял огромный черный кожаный диван, на котором, возможно, сиживало еще руководство третьего рейха. Вид у этого монстра был таков, что при первом же взгляде на него, сами собой в голове возникали образы черных офицеров СС. Ждать я решил на этом диване. Может чего-нибудь и дождусь? Хотелось немного расслабиться. Будь что будет. Уже вечерело, когда открылась входная дверь, и голос с милой кавказской хрипотцой произнес: «А ты что здэсь делаешь?» На пороге стоял удивленный Пичикян, который совершенно забыл обо всех наших московских договоренностях. Все напасти были теперь позади. Счастливый, я сел в кузов нашего экспедиционного ГАЗона. Колесили тогда по бескрайним просторам Родины такие солидные машинки военного образца. Теперь такая редкость сохранилась только у Миши Гоняного, ну, может быть, и еще у кого-нибудь. ГАЗ 66 А с академической эмблемой , с завораживающей надписью «НАУЧНО-ИЗЫСКАТЕЛЬСКАЯ» на дверцах кабины и нештатной дополнительной дверцей для пассажиров в передней части тента, был визитной карточкой советских научных экспедиций. Центральная автобаза этих чудо-машин находилась в Москве, в Чертаново. Каждую весну, на ж.д. платформах и своим ходом машины и такие же чудо-водители – настоящие ассы дорог и бездорожья разъезжались по всей стране. В 77-м у Пичикяна тоже был такой асс по имени Коля, по прозвищу «Карга». Но о нем речь будет поздннее. Сейчас мы направлялись в уже знакомый мне аэропорт, сегодня Земля оказалась для меня круглой. Мы ехали, что бы встретить остальных москвичей-участников экспедиции, прилетающих вечерним рейсом. Прибыло 4 человека, теперь я уже не помню доподлинно всех имен, а паче фамилий, но все мужики были люди взрослые, возможно даже, семейные. Двое из них работали в архиве, один был сотрудником библиотеки, четвертым был экспедиционный художник. Профессиональных археологов среди них не было, да и в экспедицию кое-кто попал впервые. Их представления об этих экзотических краях не слишком отличались от моих. Единственным человеком, который раньше уже был знаком со Средней Азией, был художник – человек с украинской фамилией и слегка монголоидной внешностью, доставшейся ему от узбекских предков, действительный член СХ СССР, звали его Женя Кравченко. Мы пожали друг-другу руки, познакомились. Пичикян сообщил, что сегодня мы переночуем за городом. А завтра, встретим еще одного очень важного члена экспедиции, закупим продукты и отправимся на юг, к самой границе.