Accueil » Bibliothèque » Авторы, конференции, Nouvelles, Personnel » Доклад С.А.Яценко прочитанный на XVII Московской конференции

Доклад С.А.Яценко прочитанный на XVII Московской конференции

 

 

Дорогие коллеги и друзья!

                  Начинаем публикацию материалов XVII Ежегодной Московской конференции «Восточные древности в истории России. Эпоха средневековья и ее археологическое окружение»

Серию начинает первый доклад, прочитанный Сергеем Александровичем Яценко 22 марта 2021 года.

Яценко С.А. (РГГУ)

Несколько эпических сцен в скифском искусстве:

особенности композиции, костюма и вооружения персонажей

 

            В докладе кратко рассматриваются пять греко-скифских, скифских  или скифо-меотских артефактов с предполагаемыми эпическими сценами. Они связаны в основном с мужской воинской субкультурой.

Начну с золотых т.н. коплпачков с антропоморфными сценами. Крупные изделия этого типа чаще рассматриваются как культовые (обычно – как навершия штандартов), иногда (Мурзин) – как оболочка головных уборов (в целом разные последние версии о них предлагались Мецем, Мурзиным и Гуляевым). Они, видимо, происходят из мужских могил. В целом «колпачки» с антропоморфными персонажами (сцены с двумя или тремя парами воинов) имеют ряд особенностей. (1)

 

Они известны лишь на дальней восточной периферии Скифии – от Донбасса (Передериева Могила) до предгорий Северного Кавказа (Курджипс, Сенгилеевское) и, видимо, связаны с местными группировками – как скифов, так и сильно скифизированной знати меотов. Показательно, что, хотя сюжет с вооруженным противостоянием в одной композиции двух групп воинов был воплощен в греко-скифском искусстве ранее всего (он к началу IV в. до н.э. отмечен на гребне из Солохи), изображался он весь период своего бытования  очень редко. (2)

Для композиций на таких изделиях наблюдаем конфликтный ход событий (видимо, связанный с эпосом или какими-то генеалогическими преданиями). (3)

Обязательна передача обильных деталей декора костюма, особенно – кафтанов-sisirna. (4)

 

Все воины здесь только пешие и лишены доспехов (в отличие от сцен сражений в Преднепровье, где на гребне и горите из Солохи, пластине из Геремесова обязательно присутствует всадник, а часть воинов носят панцирь). (5)

 

 

Несмотря на опасность, на их головах мы не видим не только боевых шлемов, но и простых колпаков и т.п. (6)

 

Одиночный воин с копьем на них всегда располагается справа. (7)

 

В достоверно описанных случаях «колпачки» происходят не из погребальных камер, а из особых жертвенных (?) комплексов в насыпи курагана или в «тайнике» со специфическим набором артефактов ниже уровня дна могилы. (8)

 

На таких предметах есть также по две однотипных или близких сцены беседующих после сражения (?) воинов, где один из участников разговора обнажает меч против победителя с трофейной отрубленной головой (Курджипс), и два варианта сцены, где, как я полагаю, пожилой воин защищает упавшего на колени (раненого?) молодого от нападающего врага (Передериева Могила).

К сожалению, стало дурной традицией любой ценой «подгонять» разнообразные сюжеты на торевтике под немночисленные известные нам благодаря античным авторам версии текстов скифских мифологии и эпоса, несомненно – ничтожную часть их реального богатства (Так, если в сценах военных столкновений, помимо их основных молодых участников, присутствуют и опытные пожилые предводители, то практически всегда без особых раздумий и по сей день такие сцены стандартно связывают с известным у Геродота преданием о борьбе скифов, вернувшихся с Ближнего Востока, с молодыми потомками оставшихся в европейских степях рабов: Her. IV, 3-4).

Обычно такие попытки кажутся мне не только малоубедительными, но и для большинства композиций они еще и безперспективны, и в этом нет ничего странного. Ведь чаще всего они не опираются (в отличие от серии важных догадок Д.С. Раевского, Е.Е. Кузьминой, А.В. Вертиенко и немногих других) на знание всего богатства сохранившихся сюжетов иранских и индоиранских народов в целом, и  авторы с последними обычно не знакомы. Хотя моя персональная ситуация в этом плане выглядит лучше, гораздо важнее, думается, описать и учесть все мельчайшие детали композиции, выявить сходство и различие персонажей в вооружении, костюме и т.п. Никаких «удивительных тайн» и «подлиного смысла» этих сцен я, в отличие от большинства коллег, раскрывать здесь не собираюсь. Несколько фактических наблюдений за «мелочами», и не более того.

Начнем с колпачков со сценами сражения.

  1. «Колпачок» из Передериевой Могилы был найден в насыпи кургана (куда его поместили с некой ритуальной целью) (рис. 1). Здесь видим две сцены с пятью персонажами, и, как мне представляется, они имеют в целом одну и ту же основу: две пары из стоящего пожилого мужчины и стоящего на коленях юноши. Все четыре таких персонажа имеют совершенно идентичные по облику, прическу и богато декорированный костюм (в т.ч. со сложной вышивкой и полосой дорого меха по бортам кафтанов). Их вооружение – только для ближнего боя (это лишь стандартные по оформлению, хотя и роскошные мечи), что для скифов довольно странно. Особенно показательна и содержит один из ключей к пониманию вероятного сюжета группа только из двух этих людей (внизу). Здесь и юноша, и старик подготовились к бою, напряженные лица обоих обращены вправо – к нападающему противнику. Старик щитом прикрывает верхнюю часть тела юноши. Возможно, для обоих нападение неожиданно (юноша, видимо, сидел, и, в отличие от напарника, только начинает вынимать меч из ножен). При этом у старика намотанное в верхней части груди лассо (аркан), часто предназначенное у кочевников для поимки противника живым (то же повторяется из всего скифского искусства в целом лишь на следующем из рассматриваемых «колпачков» в Сенгилеевском-2).

Вторая сцена – более сложная и многолюдная (вверху). Здесь юноша повернут лицом к старику и даже не начал доставать оружие. Думаю, он, как и в аналогичной предудущей сцене, не опасается старика, а, наоборот, цепляется за его руку, пытаясь встать; тот, в свою очередь, пытается поднять его за густую шевелюру. Однако в этой сцене появляется еще один, третий персонаж, выглядящий во многом совсем иначе. Видимо, он-то и есть предмет беспокойства остальных четырех. Это молодой воин; интересно, что, при одинаковой позе (со слегка подогнутыми коленями) с обоими стариками, он заметно выше их ростом. Вооружен он принипиально по-другому, чем наша четверка: хотя он и спешился где-то, но у него оружие не ближнего, а дальнего боя (лук со стрелами и метательное копье). В его костюме тоже видим три важных отличия от двух пар «старик-юноша», и вероятно, он единственный специально показан в основном спиной, чтобы одно из этих различий нагляднее продемонстрировать. Во-первых, его кафтан (скиф. sisirna) явно не имеет спереди косых клиньев на подоле, характерных как для остальных четырех, так и для многих изображений скифов в целом. Во-вторых, узор его одежды включает мотив виноградной лозы; последний редок для скифов, а для кафтана известен (при таком же подоле без клиньев) лишь в на серебряных сосудах с геналогическими легендами из Гаймановой Могилы и Частых курганов (32, 36) и, как увидим далее – в Закубанье: на «колпачке» из Курджипса и у всадника на саркофаге 2002 г. в Горгиппии. В-третьих, его кафтан имеет короткий меховой капюшон, полувалом свешивающийся сзади (как у одного из персонажей в Чертомлыке) (I, 37). Этот же капюшон характерен и для всех трех молодых «победителей» группы 1 на другом «колпачке» в Сенгилеевском-2.   

В целом получается, что именно нападение (неожиданное) этого человека и создало проблемы для остальных участников «встречи». Он схватил за руку обезоруженного в данный момент и встающего с колен противника и мечет легкое копье в его защитника. Похоже, он собирается захватить пленника, т.к. оружие на сидящего юношу он не обращает.

Как известно, во многих эпических сюжетах разных кочевых народов Евразии одинокий герой силой и смекалкой побеждает большую группу врагов. Он легко впадает в неконтролируемый гнев и имеет мощный голос. Весьма характерный эпизод в эпосах – неожиданное пленение вражеских героев из-за долгого сна, причем в плен довольно легко сдаются только «чужие» богатыри  (ср., например, с рядом тюркских эпосов: Липец и др.). В отличие от первоначального варианта трактовки позже я склонялся ко мнению, что и на знаменитом золотом гребне из кургана Солоха одиночный пеший воин, видимо, является побеждающей стороной.      

  1. Рассмотрим теперь три взаимосвязанных композиции другого знаменитого «колпачка», найденного в погребении 2 кургана 1 некрополя Сенгилеевское-2. Обнаруженный А.Б. Белинским предмет (наряду с еще тремя похожими, но с другим декором или без него) также находился не в собственно могиле, а в своеобразном тайнике или жертвеннике, искусно замаскированным под ее дном (рис. 2-5).  Этот «колпачок» представляет намного больший интерес: здесь парных сцен не две, а три, а сами они содержат, в отличие от двух других «колпачков», немало необычного .

Прежде всего, здесь вполне надежно выделяется центральная сцена (отделенная от других обрубками (?) стволов деревьев): здесь старик нападает на юношу (рис.  2), тогда как по сторонам мы видим поединки молодых воинов со сходным положением левого, а у правого под ногами труп или череп. Как и на предыдущем изделии, костюм изображенных семи воинов, включая лежащего убитого (священное число) позволяет уверенно утверждать, что здесь воюют мужчины разных племен, о чем далее – подробно (рис. 6-7).

К группе 1 принадлежат три молодых воина, имеющие богато декорированный костюм, типичный для скифской аристократии (вышивка на обшлагах, проймах и спинках кафтанов-sisirna, при этом более коротких, чем другой группы, с бортами, отороченными полосой мехов; пояса с 1-2 рядами золотых бляшек или широкие кожаные; длинные волосы с узлом надо лбом – еще один признак скифской знати); рубах под кафтанами у них нет. Четыре воина группы 2 выглядят совершенно иначе, почти бедняками: их костюм лишен роскошного декора, кафтаны длиннее и с более крупными клиновидными выступами подола (по краю последнего – коротенькая бахрома), под кафтаном носятся рубахи с разрезом ворота, пояса – простые воинские, с плотным рядом узких пластинок; у них длинные волосы без пробора. Обувь и штаны все персонажей одинаковы; но, если у воинов группы 2 кафтаны и декор поясов стандартны, то у «аристократов» группы 1 они оформлены индивидуально.

У воинов обеих групп с наличным оружием дело обстоит по-разному. Разнообразно вооружены только их предполагаемые лидеры. В центральной сцене у старика (главного в группе 2) три типа оружия (меч, лук в колчане и лассо), у юноши из группы 1 в паре слева (сражающимся сразу против двоих) – лук и меч (последний он, возможно, выхватил у убитого). У остальных четырех воинов (у павшего это не разглядеть) – по одному виду вооружения (в двух случаях – только по одному луку в колчане, в двух других – по мечу). Можно предполагать, что у богато одетых юношей из группы 1 изначально был только лук со стрелами (в левой паре он, видимо, взял меч у убитого врага), тогда, как их противники из группы 2 явно во всех случаях вооружены мечами (что для ближного боя, понятно, намного удобнее, так что юноше из группы 1 в правой паре приходится стрелять из лука практически в упор, в челюсть).   

Поединки во всех трех эпизодах явно начались неожиданно для одного из воинов в каждой паре. В стычке в целом побеждают аристократы группы 1, несмотря на их менее пригодное к рукопашному бою оружие и меньшее число. В двух сценах из трех они (как юный воин в Передериевой Могиле) застали противника врасплох, и вражеские воины в сценах 1 и 3 тоже не успевают даже вынуть меч из ножен; один убитый враг лежит под ногами. В правой сцене загадочен голый череп между ногами «аристократа» – напоминание о каких-то давних событиях, произошедших здесь, или же намек на популярные фольклорные сюжеты о говорящем черепе, смерти от черепа и т.п. Как уже отмечалось, на костюмах побеждающей (и меньшей по численности) стороны и в Передериевой Могиле, и в Сенгилеевском, на персонажах, повернутых спиной, видим такую престижную и редкую деталь кафтана аристократа как пришитый меховой капюшон, спадающий на спину полукругом (он известен также у одного из персонажей в Чертомлыке: I, 37).  

Однако центральная сцена очень необычна. Здесь главный и единственный из нападающих группы 2 (старик с лысой, морщинистой головой) имеет целых три вида оружия. У него, как и у старца в Передериевой Могиле, через правое плечо перекинут свернутый в кольцо аркан, чтобы брать в плен важного противника. Использоваине лассо в военных сценах в скифском искусстве, несмотря на заурядность этого предмета в вооружении кочевых народов разных эпох, встречено всего дважды, причем эти именно два упомянутых «колпачка», и в обоих случаях лассо намотано на плечо пожилого воина. Видимо, наличие этого предмета было необходимой деталью иллюстрируемого сюжета.

Старик неожиданно напал на юношу-«аристократа» (тот не успел вынуть лук), уже схватил его за узел волос, но… почему-то медлит: он делает укол в плечо (ранение) и при этом даже смотрит не на противника, а куда-то далеко перед собой…Вероятно, он хочет лишь пленить юношу. Мы снова встречаем (как и в Передериевой Могиле) мотив центрального молодого воина, оказавшегося на коленях, и нападающего, который смотрит мимо него, поверх головы побежденного. При этом на обоих «колпачках» численно преобладающие враги вооружены только или в основном мечами, а вероятные «герои» – оружием дальнего боя.

Нападающие молодые «аристократы» и хорошо вооруженный старик из их противников целятся противнику в разные части тела: в левой сцене – мечом в горло, держа при этом врага за чуб (ведь отрубленная голова врага очень ценилась, и ее надо было при необходимости «правильно» отрубить); в правой паре – стрелою в низ лица; в центральной, как уже говорилось, это укол в плечо. Если все мечи (включая ножны) у воинов группы 2 страндартны, то этого не скажешь о колчанах (3 типа). Однотипны они лишь у воинов группы 1 в левой и центральной сценах. 

Художественный уровень всех «колпачков» в передаче человеческих фигур заметно ниже, чем у знаменитых шедевров греко-скифской торевтики из Солохи, Чертомлыка или Куль-Обы. В Сенгилеевском мечи в ножнах показаны кривоватыми; подчас слишком велики кисти рук (у группы 1 в средней и правой сценах) или неестественно повернута голова (группа 2 в правой сцене), весьма примитивно трактованы деревья (березы, судя по рисунку на коре). Думаю, греческий мастер пошел в данном случае, как минимум, на одну любопытную уступку вкусу заказчика. Если в остальных греко-скифских композициях со сражениями лица участников холодно-спокойны или просто сосредоточены, то на сенгелеевском «колпачке» несколькими способами выражена вполне «варварская» черта – «неистовый гнев» воинов, так часто описываемый в разных эпосах мира (в том числе – кочевых): широко открытые глаза, насупленные брови, искаженные гневом мышцы вокруг рта и другие приемы, хорошо известные, например, на раннесредневековых тюркских изваяниях (Ермоленко). Это заметно у нападающих персонажей в центральной и левой парах.

  1. Завершу анализ этой серии «колпачков» образцом из кургана Куржипс (рис. 8). Этот предмет наиболее примитивен по исполнению и, вероятно (подобно диадеме из Сахновки), является варварской репликой какого-то более раеалистического изделия греческой работы. Об этом говорит, среди прочего, то, что, несмотря на грубость исполнения, позы персонажей и сама композиция довольно сложны, пропорции тел в целом близки натуральным, декор скифского костюма подражает сложным и детализированным греческим образцам. К сожалению, размещение этого предмета в кургане точно не известно, т.к. он раскапывался местным учителем: видимо – в южной части коллективной гробницы, где предполагают захоронение трех знатных воинов.

Здесь представлены две пары стоящих воинов, которые, однако, настроены немирно. Дважды видим весьма сходную, но отнюдь не идентичную композицию: два молодных мужчины без бороды и усов стоят на слишком большом расстоянии для доверительного разговора, слегка наклонив головы друг к другу; они разговаривают, т.к их рты открыты. Это тоже важное отклонение от похода греческих мастеров: в их работах в случае ссоры противники сосредоточено молчат… Между ними – копье наконечником вниз (оно поставлено, но не воткнуто в землю); за это оружие вначале схватился левой рукой левый персонаж (в правой руке он держит обнаженный меч, направленный к животу собеседника). Однако его левую руку, схватившую копье, в обоих случаях перекрывает правая рука его стоящего справа соседа (ему, видимо, копье и  принадлежит). Можно думать, что между воинами идет спор из-за довольно необычного предмета, который правый держит в слегка приподнятой левой руке. Это отрубленная голова мужчины (в отличие от обоих живых, имевшего бородку), которая отличается тем, что ее размер примерно в два раза больше, чем у спорящих; иначе говоря, это голова великана. Сюжеты борьбы с великанами в героическом эпосе неоднократно отражены уже в скифское время у кочевников Южной Сибири (Советова), а в нартовском эпосе осетин – потомоков сармато-аланов – фигурирует и великанья голова (см., например: Хамицаева). Несмотря на обнаженный меч и руку, пытающуюся схватить чужое копье, уверенности в победе левого персонажа у нас нет, скорее – наоборот. Рука соседа вот-вот перехватит копье… При сравнении предмета из Курджипса с двумя остальными «колпачками» со сценами конфликта воинов видим, что там персонажи с мечами не побеждают, при всем их численном или тактическом преимуществе; в отличие от них, копье в Передериевой Могиле держит в руке одинокий герой (на обоих этих изделиях «враги» показаны с мечами слева, а побеждающий «герой» – справа).

В обеих парах воины одеты роскошно, как аристократы, имеют богато декорированные хаотичными точками и побегами лозы кафтаны и штаны (которые так старательно передавали греческие торевты), а также широкие пояса без блях и скрепляющих лент (такие мы видим у скифов на рельефе из Юбилейного на Тамани: рис.  I, 69). Варварский мастер в их облике придал неожиданно большое значение изображению серег (они есть даже на отрубленной голове великана); как увидим, это важный этно-племенной признак, который греческими мастерами не подчеркивался. Левые и правые персонажи отличаются деталями своего облика. У «левых врагов» серьги каплевидные, а у правых имеют формы эллипса в горизонтальном положении. Оба «левых врага» (в отличие от «правых героев») не идентичны между собой: в одной паре левый воин имеет невысокую шапку, а меч у него короткий; в другой паре он простоволос, а меч в его руках заметно длиннее.       

  1. Бронзовые накладки саркофага из Горгиппии с изображениями скифов.

С конца 2000-х годов на нескольких сайтах Интернета появились сообщения о вскрытии грабителями в Анапе (античной Горгиппии) в 2002 г. греческого саркофага IV в. до н.э., украшенного бронзовыми (со следами позолоты) накладками с изображениями скифов. Дальнейшую судьбу этих накладок выяснить, увы, не удалось. Однако сомнений в их подлинности, как и в мастерстве греческого автора, у меня нет (рис. 9-10).

В этом убеждают многие мелкие реалии скифского костюма и оружия, позы изображенных и т.п. Использовалась не только бронза: конские уздечки переданы железными проволочками. Можно предложить и частичную (и, вполне возможно, и полную) реконструкцию композиции, вытянутой в цепочку на одной из сторон саркофага. Думается, грабители выставляли на продажу все найденные накладки такого типа. К сожалению, каждая из семи фигурок имеет сравнительно небольшие утраты по краям. Саркофаг с ними мог принадлежать эллинизированному скифу, похороненному у Горгиппии.

Вероятно, речь идет о сражении двух групп скифов (персонажи нумерованы на рис. 10, по предположительному их размещению слева направо и размещены в два яруса, чтобы вместить их в таблицу): нападающие справа (только всадники) скачут влево (рис. 11)

: им противостоят в левой части композиции всадники, скачущие навстречу, вправо (рис. 12);

 

в тылу у последних (как, например, на гребне из Солохи) были, видимо, пешие (рис. 13).

Это лучник (№ 3), который лежит, скорчившись от раны; другой (единственный пожилой мужчина), который, похоже, защищается поднятым щитом (№ 2); третий, стоя, натягивает лук (№ 1). Итак, мы видим ситуацию, похожую на сцены с «колпачков»: слева находится болеее многочисленная группа, справа наступает малочисленная; при этом все явные потери несет более многочисленная группа. Среди всадников-копейщиков легко выделить по одному главному персонажу с обеих сторон, сражавшемуся впереди остальных: они отличаются от двух других богатым декором штанов и кафтанов. Всадники с обеих сторон – копейщики, но у них есть и гориты со стрелами (у всадников левой группы левый бок закрыт, и они не видны). Пешие же воины использовали, похоже, только лук (персонаж № 1). Мечи у всех воинов, как это ни удивительно, отсутствуют. 

На первый взгляд, облик костюма обеих сторон одинаков: у всадников видим популярную прическу с узлом на темени (рис. I, 17); рукава кафтанов подчас декорированы в крупную сетку; обувь одинакова, и в обеих группах иногда загнуты носки (№№ 3, 6). Однако, думаю, это не так, и персонажи обеих групп относятся к разным племенным группировкам. Например, только у всадников скачущих вправо, видим уникальные, очень короткие куртки, с двумя парами завязок и скошенными полами; декор штанов у группы, повернутой вправо, во всех случаях имеет уникальные и сложные версии узоров с известным мотивом виноградной лозы (ср. более простые: рис. I, 62, 64-65) (рис. 14).

 

В целом по облику костюма «герои» – воины с правого края, движущиеся влево, выглядят неизмеримо скромнее (рис. 15-16),

и этим ситуация отличается от таковой на «колпачках».

У читателя, внимательно рассмотревшего изображения на «колпачках» и горгиппийском саркофаге, может возникнуть зкономерный вопрос: почему у очевидно знатных воинов в сражении отсутствуют (в отличие от ряда изображений Нижнего Днепра) не только довольно широко применявшийся скифами в реальной жизни доспех, но даже простой шлем (все участники подобных сцен вступают в смертельные поединки с непокрытой головой) или, хотя бы, сложный комплект вооружения? Конечно, это совершенно не соответствовало реальностям межскифских и межмеотских войн. Но дело в том, что здесь вполне наглядно представлены не реальные, живые воины, а герои эпоса, которым «море по колено»…

Имеет смысл соспоставить эти поздние изделия 2-й половины IV – начала III вв. до н.э. с одним из двух наиболее ранних известных в Скифии изделий начала IV столетия с эпическими сценами – поединками двух групп воинов (оба они найдены в могиле царя в Солохе, который, видимо, впервые заказал греческим мастерам подобные сюжеты) – горита из этого погребения. К сожалению, он оказался уже в Эрмитаже поврежден (рис. 17, 1).

Мы видим совершенно нереалистическую с точки зрения современного наблюдателя картину боя. Однако все встанет на свои места, если мы окажемся в особой, эпической реальности, понятной заказчику и его соплеменникам. В этой фольклорной реальности происходит то, что обычно невозможно. Два пеших молодых воина успешно противостоят наступающей группе хорошо вооруженных всадников. При этом в тактическом плане они должны бы явно проигрывать: всадники имеют изначальное преимущество и в людях и в вооружении, и ориентированы на то, чтобы использовать копья, топтать врагов лощадьми и т.п. В руке одного юного героя (который, несмотря на опасность, обвязал кафтан вокруг талии и демонстративно остался полуголым) только короткая секира (редкое оружие на греко-скифской торевтике); при этом он, не дрогнув, отбивает маленьким щитом мощный удар длинного копья. Другой юноша совершает еще большее чудо: он умудрился перед тем (в прыжке?) схватить за чуб и сбросить богатырской рукой с коня вражеского всадника; копье последнего упало, а меч из ножен тот вынуть уже не успевает…Здесь, по предположению Д.С. Раевского, у конных врагов подчеркнут несколько иной антропологический облик. Вместе с тем, здесь впервые дополнительно ножом передан декор шаровар, и у обеих групп одинаково – рядами крестиков. На этом, самом раннем скифском изображении сражения, представители побеждающей стороны изображены слева (а не справа, как на поздних «колпачках» с восточной периферии Скифии). Однако наглядна тенденция, отраженная позже на «колпачках» из Передериевой Могилы и Сенгееевского: врагов больше, и часто они лучше вооружены….

  1. 5. Узкие пластинки от нижнего края (стленгиды) женского головного убора (тип которого неудачно назван Т.В. Мирошиной «скифской тиарой» в погребении 1 кургана 8 у с. Песочин (рис. 18). В отличие от других пластин этого убора, практически идентичных выскохудожественной работе из других могил высшей знати (метопида – образцу в Куль-Обе, пластины с менадами – аналогам из Деева, Рыжановского курганов и Денисовой Могилы, пластины со сфинксами – в Чертомлыке), оттиск композиции выполнен мастером небрежно, и она не вписывается в рамки пластинок (то есть ее оттиснули к какого-то иного издалия). Видимо, для стленгиды при компановке деталей тиары было важно наличие сюжета, а не его полнота. Первоначально мне казалось, что речь идет лишь о простом подражании ахеменидским сценам с вереницей всадников, где перед каждым всадником – преследуемое копытное (самый популярный в скифском искусстве объект охоты – олень), как на персидских мече из Чертомлыка или на пекторали из Музея Михо.

Однако так представлены лишь пять всадников с центральной части изогнутой нижней  пластине-стелнгиде. Две же концевые подтреугольные пластины по размерам и краям не слишком подходят к краям стенгиды. Видимо, композиция дополнена двумя этими пластинками с другого, более старого головного убора того же типа. Думаю, как и в случае с «колпачком» из Курджипса, это «варварское» копирование изображений греческого мастера (это заметно по трактовке лошади у персонажа 7, оленя перед персонажем 1 и др.), причем с других типов изделий. На одной пластинке скиф тащит к себе за уздечки двух упирающихся по сторонам (жертвенных?) коней. На другой пластинке фрагмент оттиска той же сцены со всадниками на охоте имеет неожиданное завершение: похоже, у охотника № 6 пытается перехватить добычу какое-то рогатое существо, ставшее обоим поперек дороги. Думаю, в данном случае мы имеем вариант эпизода с «волшебной охотой», весьма популярной в разных версиях в скифском искусстве (вспомним, кстати, рогатую львицу в сцене охоты на кубке из Солохи) и, возможно, подготовку лошадей к закланию (вроде той, что мы видим на амфоре из Чертомлыка). Вероятно, справедливы предположения первооткрывателя о том, что на стенгиде представлены два разных эпизода, и что необычная пестрота сюжетов убора допускает использование мастером бракованных пластин от других уборов. Как уникальная композиция стленгиды (соотносимая сюжетно с известными мужскими комлексами) связана с находящимися в более верхних ярусах «тиары» рядами антропоморфных (танцующие «менады») и полуантроморфных женских персонажей (Змееногая богиня, сфинксы – полуженщины с раздвоенных туловищем), с женскими головками на прилегающих серьгах? Почему она попала в такое «окружение» на головном уборе женщины? Увы, пока это неизвестно.

Любопытно, что во всех трех анализируемых композициях с большим числом участников (Сенгилеевское, Песочин и саркофаг из Горгиппии) представлены по семь мужчин (священное число).

Итак, для пяти рассмотренных изделий многие детали композиций и костюма групп персонажей имеют большое значение. Ранее они не привлекали внимания, но могут позволить уточнить смысл изображаемого. В основном они представляют собой сцену вооруженного конфликта пар или групп воинов из мужских могил; в одном случае (в женском погребении) это – коллективная охота (с элементами «волшебной охоты» и вероятного жертвоприношения). В целом на этих артефактах представлен «мужской мир», в котором женские персонажи отсутствуют.

Благодарю за внимание!

22.03.2021.

 

Une réponse à Доклад С.А.Яценко прочитанный на XVII Московской конференции

  1. […]     Дорогие коллеги и друзья!                   Начинаем публикацию материалов XVII Ежегодной Московской конференции «Восточные древности в истории России. Эпоха средневековья и ее археологическое окружение» Серию начинает первый доклад, прочитанный Сергеем Александровичем Яценко 22 марта 2021 года. Яценко С.А. (РГГУ) Несколько эпических сцен в скифском искусстве: особенности композиции, костюма и вооружения персонажей               В докладе кратко рассматриваются пять греко-скифских, скифских  или скифо-меотских артефактов с предполагаемыми эпическими сценами. Они связаны в основном с мужской воинской субкультурой. Начну с золотых т.н. коплпачков с антропоморфными сценами. Крупные изделия этого типа чаще рассматриваются как культовые (обычно… Остальное в источнике: Доклад С.А.Яценко прочитанный на XVII Московской конфере… […]

Leave a Reply