Доклад Дж.Я.Ильясова и М.Хасанова на конференции в Музее Востока

Дж.Я. Ильясов

Институт искусствознания АН, г. Ташкент, РУз

М. Хасанов

Институт археологии АН, г. Самарканд, РУз

«ТОРГОВЕЦ ГОРШКАМИ, КОРМЯЩИЙСЯ ПОЭЗИЕЙ»

    Отряд Самаркандского государственного музея-заповедника под руководством С.И. Мустафакулова с 2010 г. ведет раскопки жилого квартала (Раскоп 29) на городище Афрасиаб (Хасанов, Мустафакулов 2013). В 2013 г., в ходе археологического изучения слоев Х в., образовавшихся после периода запустения в раннесредневековом пом. 43, была найдена керамическая тарелка с глазурованным декором. И форма, и декор данного сосуда отличаются оригинальностью и вызывают особый интерес. Тарелка имеет кольцевой поддон, кроме того, к ее нижней части были прилеплены после формовки три полые ножки, от которых сохранились только следы. Ввиду того, что сосуд стоял не на поддоне, а на ножках, росписью были украшены не только внутренняя и внешняя стороны тарелки, но и донная его часть снаружи, что является уникальным явлением для глазурованной керамики Мавераннахра домонгольского периода. Диаметр тарелки – 34 см, диаметр поддона – 15 см, высота – 5 см; полевой шифр Афр-13-29-43. Место хранения – Самаркандский государственный музей-заповедник.

Роспись тарелки выполнена коричнево-черной и охристо-красной краской по белому ангобному фону. Прозрачная бесцветная глазурь покрывает сосуд, как и ангоб, целиком, включая кольцевой поддон и дно снаружи. Внутренняя поверхность украшена двумя надписями, выполненными почерком керамического курсива. Одна из них расположена горизонтально на дне тарелки, вторая – по кругу. Вокруг надписей оставлен светлый фон, приблизительно повторяющий контуры букв, остальное пространство занято очерченными красным цветом фигурными панелями, заполненными черными точками. Надпись на дне сосуда представляет собой благопожелание: «А[л-баракату] лисахибихи» – «Благословение владельцу сего». Под ней обведенная красным контуром пальметта.

Круговая надпись прочитана и переведена д-ром Абдуллахом Кучани и д-ром Б.М. Бабаджановым, которым авторы выражают свою глубокую признательность. Надпись гласит:

[Ман] канати л-дунья хаваху ва хаммаху

Сабатуху л-[мун]а ва истабадатаху л-матамиу

Перевод:

А тот, кто пребывает в мирских желаниях и озабочен ими,

Тот окажется в плену (своего) желания и (станет) рабом алчности.

Это, по любезному сообщению д-ра А. Кучани и д-ра Б.М. Бабаджанова, двустишие (бейт) из стихотворения «Она – смерть» знаменитого арабского поэта по имени Абу Исхак Исмаил ибн ал-Касим ибн Сувайд ибн Кисан, более известного по своему своеобразному прозвищу Абу-л-Атахийа, что означает «Отец Безумия» или «Отец Дурости». Он жил и творил в эпоху аббасидских халифов ал-Махди (правил в 775–785 гг.), ал-Хади (785–786), наиболее знаменитого благодаря сказкам «Тысячи и одной ночи» Харуна ал-Рашида (786–809), а также ал-Амина (809–813) и ал-Маъмуна (813–833) и умер в 210 году хиджры (826 г. н.э.). Его прозвище пошло от фразы ал-Махди, который сказал поэту однажды:

– Ты человек хвастливый и глупый.

Многие занимательные и поучительные истории из жизни уроженца иракского города Куфа Абу-л-Атахии приводятся в сочинениях не менее знаменитых средневековых авторов, таких как ал-Масуди (Х в.) и Абу л-Фарадж ал-Исфахани (Х в.). Из книги ал-Масуди «Золотые копи и россыпи самоцветов» и «Книги песен» ал-Исфахани можно узнать, что Исмаил ибн ал-Касим был вхож во дворцы багдадских халифов, что его цитировали и восхваляли как одного из лучших арабоязычных поэтов своей эпохи и что он склонялся к учению суфиев, то есть мусульманских мистиков.

Позволим себе привести одну из историй, приключившихся в жизни поэта. Абу л-Атахийа был безнадежно влюблен в рабыню халифа ал-Махди по имени Утба, которой он посвящал множество прекрасных стихов и которую безуспешно пытался выпросить в жены у Повелителя Верующих. Однажды халиф разгневался на Абу-л-Атахию за стихи, восхваляющие его невольницу, которая слезно пожаловалась супруге халифа на бесчестье, и повелел высечь поэта. Когда только что наказанного плетьми влюбленного вывели из дворца, ему встретилась Утба, при виде которой он произнес:

Радуйся, о Утба, ради тебя

Убил ал-Махди уже погибшего.

Эта история имела продолжение: увидев печальное положение поэта и уязвленная его горьким упреком, рабыня снова плачет у своей госпожи, и ее снова застает за этим занятием грозный халиф. Получив объяснение о том, что она видела «иссеченного Абу-л-Атахию, и он сказал ей то-то и то-то», ал-Махди приказал выдать поэту 50 000 дирхамов в качестве компенсации. Гордый сочинитель стихов раздал эту приличную сумму тут же на выходе из дворца, о чем кто-то из бдительных слуг престола не преминул написать Повелителю Верующих. Халиф послал поэту запрос о том, что побудило его раздать милость, которую он ему пожаловал. Ответ нашего героя был достоин его смелого поступка: «Я не проел цены той, которую люблю». Впрочем, правитель не привык, чтобы его милости отвергались, и опять послал поэту 50 000, взяв с него клятву, что он их на этот раз не раздаст.

Любопытный факт – исконным занятием Абу-л-Атахии, которого современники неоднократно называли самым лучшим из поэтов, была торговля керамической посудой. В молодости он ходил по улицам Куфы, нагруженный корзиной с горшками, кувшинами и мисками, и продавал ее всем желающим. Когда строгий, но щедрый халиф в ответ на дар Абу-л-Атахии, помещенный в сосуд китайской выделки, решил-таки подарить ему свою рабыню Утбу, чувствительная девушка расстроилась и сказала ал-Махди: «О, Повелитель Верующих, с целомудрием моим, и правдой моей, и службой моей выдаешь меня торговцу горшками, кормящемуся поэзией». Сделка не состоялась …

Подобных историй о поэте много, однако их изложение не является нашей целью. Мы привели некоторые из них лишь для того, чтобы показать, что он, благодаря своему замечательному таланту стихосложения, смог стать собеседником и сотрапезником халифов, героем многочисленных историй и по праву занял важное место в арабской литературе раннеаббасидского периода. Это был знаменитый поэт, стихи которого цитировались знатоками поэзии и включались в различные хроники и антологии. Для нас важен тот факт, что бейт Абу-л-Атахии, творившего в Багдаде в последней четверти VIII – первой четверти IX в., тщательно выписан на керамическом сосуде Х в., найденном в Самарканде. Трудно представить более зримую иллюстрацию к широко известному и признанному утверждению о том, что в IX–X вв. на огромной территории, подчиненной, пусть во многих случаях и номинально, Халифату Аббасидов, сформировалось единое культурное пространство. Очевидно, что поэзия Абу-л-Атахии была известна и почитаема в Мавераннахре, где местные любители изящной словесности покупали или переписывали книги, восхищаясь стихами поэтов, подвизавшихся в далеких столицах империи, Багдаде и Самарре. Хорошим тоном у образованных слоев населения было знание арабоязычной литературы, и неудивительно, что здесь, скорее всего, на заказ, была изготовлена тарелка, украшенная одним из многочисленных бейтов жившего сто лет назад знаменитого поэта. Надо полагать, это было одно из любимых двустиший анонимного заказчика тарелки, на которого в центре сосуда призывается благословение. Отметим, что эта надпись, вероятно, самое раннее документальное свидетельство распространения раннеаббасидской поэзии в Мавераннахре, так как других свидетельств, например, рукописей литературных сочинений IX–Х вв., здесь не сохранилось.

Местом изготовления тарелки, возможно, являлся Самарканд – крупнейший культурный и экономический центр государства Саманидов, где она и была найдена. Но, судя по некоторым декоративным элементам, не исключено, что сосуд был изготовлен в другом важнейшем городе с развитым керамическим производством – Бинкате (Ташкент) и затем привезен в Самарканд. На это указывают такие декоративные мотивы, украшающие внешнюю сторону и дно тарелки, как пышные кусты с листьями, формой напоминающими птичьи головки. На сосуде представлены также половинки подобных кустов. Оба варианта данного мотива неоднократно встречены на глазурованной керамике Шаша. Однако в данном случае не столь существенно, чья именно это продукция – шашских мастеров или гончаров Согда, для нас важен тот факт, что в Мавераннахре эпохи Саманидов в среде образованного городского населения знали и высоко ценили поэзию «Отца Безумия» – знаменитого «торговца горшками, кормившегося поэзией» и прославившего на века свое имя.